В интервью корреспонденту агентства «Р-Спорт» Елене Соболь он рассказал, как сложился его жизненный путь после травмы и почему спорт дал ему все, а также о буднях циркового артиста, приоткрыв закулисье современного цирка, и об огромной работе над собой.
«Думал, что я бог, но придя в цирк, понял, что это не так».
- Андрей, расскажите, как так получилось, что со спортивной гимнастикой решили расстаться и как оказались в цирке?
- Да, я действительно перед тем, как прийти в цирк, был гимнастом, занимался в спортивной школе ЦСКА с пяти лет. К моему огромному сожалению, в 1996-м году, когда мне было шестнадцать лет, я получил травму, из-за которой не смог дальше остаться в большом спорте. То есть теоретически мог, но мой уровень из-за этого оставлял желать лучшего. Травмы были несовместимы с выступлениями на самом высоком уровне, да и восстанавливаться пришлось очень долго. За это время на моё место уже претендовали несколько человек. Ну, вы понимаете - в конце 90-х конкуренция была очень высокой. Только ты выбываешь, на твое место сразу приходит кто-то новый. Сейчас, к моему огромному сожалению, гимнастика теряет свой статус великого вида спорта в России, каким она была раньше….
После этого встал вопрос: где мне продолжать тренироваться, где работать, как жить - ведь жить как-то надо. И однажды цирк стал новым приоритетом в моей жизни.
- Любовь к цирку была всегда?
- На самом деле никакого увлечения цирком у меня не было. В детстве был в цирке всего лишь один раз, впечатления были не самые хорошие. Мы не были самой обеспеченной семьей, я собирал по монетке свою копилку, приходил каждый день и слушал, как она звенит, наполняясь по двушечке. В один из дней я не обнаружил там денег. Для меня это был такой шок: как это, мои денежки… Оказалось, мама сочла, что неплохо было бы сводить меня в цирк, но лишних денег не было. Она подумала, что мне это будет приятно. Но на тот момент это, конечно, не было так приятно. Получается, в цирке я был один раз, и мне не особо там понравилось, потому что это было за мои собственные деньги!
Но на самом деле между спортом и цирком оказалось немало общего. Когда я пришёл в первый раз на репетицию, понял, что здесь я тоже могу работать над собой. В спорте есть дисциплина, самосовершенствование, ты постоянно какие-то делаешь шажки вперёд. Если бы в цирке не было ничего, что заставляло бы меня двигаться и переживать по-серьёзному, как в спорте, достигать какого-то определенного уровня, я бы, наверное, не задержался здесь долго. Но с самого начала я понял, что это безумно сложно, что мне неплохо было бы посоревноваться с самим собой: а смогу ли я? Потому что придя в цирк и посмотрев на то, что делают ребята… Мне казалось, что я всё могу, что я - бог, но придя в цирк, я понял, что это абсолютно не так!
Для меня это драйв - переламывать себя, это всегда было мне интересно в первую очередь, а во-вторых, это что-то, без чего я не могу себя представить. Мне постоянно надо работать над собой, мягкая подушка мне не нравится. Андрей Кольцов.
- Наверное, физической подготовки на первое время все же хватало, а чему пришлось учиться с нуля?
- Цирк - это в первую очередь искусство. Это не стопроцентный спорт, но полноценное искусство, где, выйдя на манеж, надо демонстрировать не только свои физические качества, но и артистические. Это было то, на чем пришлось сосредоточить основные усилия, то, на что потратил достаточно много времени. Мы проходили через различные курсы, уроки актёрского мастерства, пластики и так далее.
- Нравилось или тяжело было?
- Естественно тяжело, но и нравилось тоже. Это было необычно!
- Как отреагировали родители? Вам было всего 17, спорт - это, конечно, тоже опасно, но цирк!..
- Зная меня, родители отреагировали нормально. В те годы было не самое радужное время в стране. Улица для меня тоже была полноценным домом. Зная мой взрывной характер, моё максималистичное отношение ко всему, родители думали: хорошо, что он не на улице, мы знаем, где он находится. И потом, что в этом плохого? Конечно, они радовались за каждый мой успех, за каждый проделанный шажочек. За кулисами шоу театра Cirque du Soleil Rus.
- Расскажите, как реагировали на публику сначала? И какие у вас сейчас с ней отношения складываются?
-С публикой - добрые, хорошие, как с мамой родной. Страх перед зрителем всегда есть, абсолютно всегда. Точнее, я бы сказал, что это чувство ответственности за то, что я должен им показать. Я не должен схалтурить, ведь они пришли смотреть, получать удовольствие. И кажется, что можно разочек иногда схалтурить, но на самом деле нельзя.
А хотелось бы иногда. Ведь порой мы не можем контролировать состояние своего тела, порой просыпаемся и думаем, лучше бы я уже умер! Какое-то болезненное состояние или голова раскалывается, а тебе надо встать на руки и простоять так десять минут. Бывает тяжело, но с публикой надо дружить. Зрители - как хорошие друзья. Ты же можешь прийти к другу с больной головой, сказать: «Дружище, пожалуйста, не напрягай меня». Так же и зритель, ты можешь с ним мягко поговорить, но - языком тела, языком телодвижений.
«Репетировать скучно, но это просто надо любить».
- Насколько тяжелы репетиции, сравнимы по ощущениям с тренировками?
- Репетиции - это всегда тяжело. Репетировать скучно. Я страшно не люблю этот процесс за повторение, но, естественно, это делать надо. Да, ты получаешь свою медальку, выходя на сцену, делая что-то новое или в улучшенном виде, но процесс тренировки сложный. Инвентарь циркачей.
- Как научиться любить одно и то же? Это же так невыносимо…
- Это просто надо любить.
- Эта любовь сразу появилась? Сначала, конечно, интересно, но потом, когда началась рутина через пару лет, как вы это перебарывали?
- Перебарывать себя надо постоянным ростом. Как только ты останавливаешься в достижении чего-нибудь, всё. Даже мельчайшую вещь можно преобразить, движение пальца можно сделать обычно, а можно поработать над его волной. Досконально отточить то, как движется у тебя палец. То есть всегда работать над собой, буквально всегда. Безостановочно, ежесекундно, ежеминутно - только таким образом ты сможешь идти дальше, получать от этого удовольствие и радовать зрителей.
- Вы упомянули про движение пальца, и я вспомнила про нашу сборную по художественной гимнастике - девочки рассказывали, что работают над каждым мельчайшим движением. На самом деле и в цирковом искусстве такая точечная работа идёт?
- Всё зависит от человека, каждый относится по-разному к тому, что он делает. У меня это так. Я очень трепетно отношусь к тому, как у меня работает палец, хотя, возможно, его издалека никто и не видит. Но даже мысль о том, что кто-то один из 15 тысяч зрителей увидит этот палец, заставляет меня работать над этим движением - ведь есть эстеты! И я уверен, что в зале всегда есть несколько таких эстетов, которые будут смотреть не на то, как я жму одну руку, а на то, как у меня работает кисть в тот же момент.
Это искусство, а уровень подготовки каждого артиста зависит от того, насколько он может расслабиться и отдаться чему-то другому. Допустим в моём жанре, эквилибре, основное действие - стоять на руках. Для 90% зрителей, когда человек встал на руки - это уже достаточно, выше всяких похвал, особенно если он сделал это чистенько. Для меня это просто основа, это как стену вы красите. И техника - это стена, потом идёт штукатурка - это работа над натянутостью носков, потом идёт краска, первый слой - это кисть, потом идёт финальная краска - это уже пальчики пошли, а потом картиночку привесил - это то, как ты бровь поднял.
- Кто был вашим учителем?
- Я - счастливый человек! Благодарю господа бога за всех тех людей, которые мне были посланы в течение всей моей карьеры. Только благодаря им я достиг того, чего достиг. Моё - это трудолюбие, а их - все остальное. Это и знания, и всё что они в меня вложили. Всё, что я знаю, что я показываю зрителям, это всё их, любимых мною людей. Прежде всего, моего педагога Василия Деменчукова, педагога по балету Наталью Башкатову из Большого театра. Деменчуков исполнял свой невероятный эквилибр на стульях в Novelle Experience - одном из первых шоу Cirque du Soleil. Фурор, феноменальный номер! Эквилибрист, каких не знает индустрия больше. Тренировка циркачей.
- А кто из людей, которых вы когда-либо встречали в цирке, поразил вас до глубины души?
- Мой тренер Василий Деменчуков. Полностью сразил, с первого дня. Сначала это было соревновательное отношение друг к другу, мне казалось: как человек в пятьдесят может сделать то, что я не могу сделать в двадцать? Потом, когда начал понимать, на каком он работает уровне, был сражён полностью. Сегодня мы остаёмся близкими друзьями, он играет наиважнейшую роль в моей жизни. Даже вне цирка, потому что это такой наставник, он во всём золотой, он ангел-хранитель мой.
А так, конечно, многие замечательные люди встречались. У меня нет таких эпитетов, которые могут описать этих людей! Они великие, сумасшедшие, гениальные - лучшие!
Иногда даже малейшая подсказка открывает в работе такие горизонты, выводит на совершенно другой уровень. Я просто в этом отношении счастливчик, потому что мне помогали такие талантливые и трудолюбивые люди. Во-первых, я очень наблюдательный, я по жизни больше молчун и смотрю за происходящим. Поэтому их профессионализм, их отношение к работе, отношение к этим пальчикам, о которых я говорил, взрастили во мне это. Это было семя, которое выросло во мне.
- И всё это наложилось на тот опыт физической подготовки, базу, которую заложила спортивная гимнастика?
- Безусловно, это была основа, а всё остальное это наработано уже годами в цирке. Да, могу сказать, что спорт действительно дал мне всё! Моя работа в цирке - это отголоски того, что мне дал спорт. А главное, что он дал мне базу, скелет. Характер, дисциплину, физическую подготовку. Да и простое исполнение тройного сальто назад, скажем, - это все школа! Особенно наша советская школа ЦСКА.
«За гимнастикой стараюсь не следить. Расстраиваюсь».
- Следите сейчас за спортивной гимнастикой? Интересно?
- Стараюсь не следить. Бывает, попадается что-то… Вот недавно чемпионат мира проходил в Глазго. Посмотрю, расстроюсь, и опять не буду следить. Тренировка циркачей.
- Что огорчает?
- Уровень. Но на самом деле много что огорчает. На моих глазах за рубеж уезжали великие тренеры. А тогда трехкратный олимпийский чемпион Дмитрий Билозерчев со мной в одном зале тренировался. Я начинал тогда, когда тренировались великие - сидел, мальчик на лавочке, смотрел на них, дышать не мог!
Помню, был забавный момент, который тоже закалил во мне уверенность в себе. Когда я сидел перед опорным прыжком, рядом со мной Дима Билозерчев со своим тренером обсуждал, сколько золота он возьмёт на коммерческом турнире по спортивной гимнастике. Он так говорил: «Так, опорный прыжок - я возьму золото, брусья - тоже возьму золото, кольца - ну, поборюсь за золото, конь - мой, золото. Ну, сколько? Пять золотых увезу». Ну и увезёт. А я сижу и думаю: я элементарный прыжок пытаюсь выучить, а человек говорит о том, что он золотые медали завтра будет забирать. Это было - слов нет как!
Тренеры уезжали на моих глазах. Один в Японию, другой в Италию, третий - в Америку. И сделали свои школы, причем потрясающие! Посмотрите, наши ребята за рубежом готовят таких феноменальных спортсменов. В той же американской сборной огромное количество российских работает. И как они сейчас выступают! Допустим, Валера Люкин - открыл свою школу, у него тренируются две абсолютные олимпийские чемпионки! Аб-со-лют-ные!
- Обидно за нас?
- Обидно, что у нас нет таких возможностей, обидно, что наши занимают четвёртые, пятые, шестые места. Конечно, обидно.
Рецепта у меня нет, я не знаю, что надо делать. Ну да, можно вернуть тренеров, но не всё зависит от них. Еще и зависит от людей, которые исполняют. В первую очередь дети должны тянуться к спорту. У нас достаточно тренеров хороших, у нас отношение к спорту у людей меняется. Ксения Афанасьева (Россия) - серебряная медаль, Симона Байлз (США) - золотая медаль, Маргарет Николс (США) - бронзовая медаль.
Когда меня родители отдавали в ЦСКА, к этому было совсем другое отношение. Спрашивали: «У тебя где сын тренируется?» И им с гордостью отвечали: «У меня сын тренируется В СПОРТШКОЛЕ ЦСКА!» Это было так статусно! Сейчас - нет, всё это, мне кажется, не так… Сейчас рассказываешь и думаешь, а он вообще знает, что такое ЦСКА? А тренеров и у нас хватает.
«18 лет в цирке».
- Вы пришли в «Цирк дю Солей», получается, восемнадцать лет назад.
- Действительно, в 1997 году я подписал свой первый контракт, а в 2002-м покинул компанию, дабы посмотреть на другую сторону медали в нашей индустрии. Мне хотелось узнать, что происходит в мире, хотелось поработать ещё в других местах. Я уехал в Европу, и сделал себе, как мне кажется, блестящую карьеру там.
Однажды на фестивале в Монте-Карло (а это сравнимо с «Оскаром» в киноиндустрии), величайшем событии в мире цирка, мне посчастливилось выступать, быть приглашённым артистом. Там мы возобновили наши контакты с цирком о том, что пора бы «вернуться» домой. И с 2005 года до 2009 я работал снова в компании, над проектом «Делириум», это было первым арена-шоу. Традиционно цирк гастролирует либо в шапито в белых или желто-синих шатрах, либо проводит стационарное шоу. Это был первый эксперимент, первый серьёзный шаг к работе на аренах. Таким образом, цирк мог захватить большую аудиторию, приехав на один или несколько дней в те места, куда шатрам и стационарным шоу не добраться. Мы, по-моему, пять лет проездили - Европа, Америка. И сейчас каждое шоу, которое заканчивает свой путь в шатре, переходит на арену, то есть мы были такие первопроходцы.
- Рано или поздно приходится прощаться со старым шоу - это тяжело дается?
- За время работы с одним проектом привыкаешь ко многому, к людям, в первую очередь. Сложно с людьми прощаться. Но всегда открывается дорога вперёд, ты понимаешь, что закончился этот проект, начнётся новый. И новые силы будут брошены на что-то ещё. С одной стороны, конечно, печально, с другой - интересно. Что-то закрывается, что-то открывается.
- В цирке, получается, постоянная текучка кадров - некоторые артисты в одном шоу, другие в следующем.
- Только так и происходит. До тех пор, пока шоу не закрывается навсегда. Наш цирк уникален тем, что старается найти рабочее место внутри компании для своих сотрудников, даже когда они заканчивают выступать. Каждый человек в нашей команде - это самородок, на их поиск тратится огромное количество времени, и, конечно, делается все, чтобы таланты оставались работать в нашей структуре. В нашем коллективе все люди уникальные - не только артисты. В моём понимании звёзды цирка - это совсем не артисты, само шоу - это результат. А те, кто делает всю остальную работу, маркетологи, менеджеры, технический персонал, работники офиса - креативные, талантливые, открытые и всегда готовые прийти на помощь, их отношение к работе зашкаливает.
- Поэтому вы два раза возвращались?
- Да, уйдя в первый раз из цирка, я на собственной шкуре проверил другую сторону медали. Я поработал в огромном количестве других компаний - маленьких, больших, востребованных, невостребованных. В разных. И такого отношения к артистам нигде не встречал.
«В одном шоу люди могут говорить на 17 разных языках».
- Что касается коллектива артистов. Понятно, что все творческие люди, что у каждого свой характер. Насколько быстро складывается команда из этих разных интересных людей, когда начинается репетиция нового шоу?
- Это вообще разговор отдельный! Во-первых, это полный интернационал, мультикультурализм. Люди, говорящие на 17 языках, могут выступать в одном шоу, кто-то не говорит ни на каком языке, кроме родного. Естественно, сложно и очень интересно. Но, как и любой другой, с начала репетиций и наш коллектив создаётся. За кулисами шоу театра Cirque du Soleil Rus.
- С трудом представляю, как общаться на разных языках.
- Конечно, люди начинают учить другие языки - если есть желание с кем-то общаться, ты делаешь первые шаги. Во-вторых, в цирке так принято, что английский язык - это основа, то есть все должны говорить на нем. Цирк нанимает педагогов для артистов, чтобы те изучали языки.
Кстати, в этом плане условия работы у нас уникальные. Если у артиста с собой на туре супруга, дети - им предоставляют школы, детские сады. Есть дети, которые оканчивали школу при цирке, вырастали, а потом и сами начинали работать, продолжая дело родителей.
В одно время я работал в Германии в традиционном цирке Анхоли, это имя нарицательное там! И на удивление - полное отсутствие территории для разминки, её просто нет. На мой вопрос о том, как такая успешная компания, зарабатывающая миллионы долларов, не может позволить себе теплый тент размером метр на метр, руководитель ответил, что «это будет уже не цирк»! На их взгляд, традиционный цирк это когда всё через «кровь, пот и слёзы». И тогда я, замотавшись в третью курточку, подумал, наверно я не цирковой. Наверно, всё-таки я не традиционный артист (смеется). Потому что меня знобило в трёх кофтах, у меня шёл пар изо рта, а мне надо выходить на сцену в лёгоньком костюмчике с обнажённым торсом… Я сейчас говорю об этом, и меня знобит. За кулисами шоу театра Cirque du Soleil Rus.
- Но ведь даже с точки зрения физиологии холодные мышцы совсем по-другому работают.
- Что-то в этих цирковых артистах не то… Что-то есть в нас «не то», что делает нас суперлюдьми по отношению к другим. Смотрю на своих коллег - не люди они! Какие-то супергерои.
- Вернусь к языкам. Вам пришлось учить английский?
- Мы занимались ежедневно с девяти утра до часу дня. С первого дня с нами разговаривали на английском, мы ни бэ ни мэ, смотрим как баран на новые ворота, как-то потихоньку начали учить. Мне стало скучно через какое-то время, я тратил огромные силы на репетиции и мне уже было не до английского, тем более, что я уже закончил свою школу… Одним словом, я был плохой студент. За кулисами шоу театра Cirque du Soleil Rus.
Но в какой-то момент я стал больше общаться с иностранцами. У меня не было никакого стеснения говорить вещи неправильно, со своей хорошей памятью запоминал, что они говорят, мог выучить одно слово, и подбежать к сотне человек сказать это. Просто стал общаться. Через какое-то время заметил, что мой язык был на порядок выше, чем у тех, кто регулярно посещал занятия. Потому что надо быть смелым, надо общаться с людьми, а у многих комплексы, многие стараются общаться в своей диаспоре и даже не пытаются говорить с другими людьми. В моём случае наоборот, и это сыграло положительную роль.
- Что-нибудь ещё пробовали учить?
- Пробовал, но дальше чем просто «пробовал» не проходило. Наверное, потому что я максималист, не люблю браться за что-то и доводить это лишь до половины, потом браться за что-то ещё… Браться так браться! Поэтому моим приоритетом было изучение английского языка досконально, чего, мне кажется, я и добился. Другие языки, хотелось бы, когда закончится моя карьера, сяду в кресло-качалочку, начну изучать французский для себя, чтобы читать книжечки, но пока хватает мне забот и дел.
«Один номер на всю жизнь».
- Заканчивать, мне кажется, ещё не скоро собираетесь - 35 лет, большой опыт за плечами, но и одновременно расцвет сил.
- Собираюсь. Тогда, когда пойму, что я уже смешон.
- А такое может быть?
- Конечно. Иногда проблема в том, что люди заигрываются, не отдают себе отчёт. Редко кто тебе скажет: «Андрей, ты уже не так хорошо выглядишь, пора бы тебе уже на тренерскую работу». Самое сложное -это себе не врать, быть предельно честным с самим собой.
- А вы умеете?
- Стараюсь, каждый день над этим работаю, потому что это очень сложно. Мы всегда какие-то оправдания себе находим, очень сложно посмотреть на себя и сказать: «Достаточно». Или переформатироваться в комедию какую-нибудь, если был серьёзным актёром. У меня номер достаточно серьёзный, и в нем красота тела играет огромную роль, так я выбрал. Первое «уличное» iD шоу от Cirque Eloize в Сочи.
Ведь, знаете, цирковые артисты редко меняют себе направление. Когда люди спрашивают, сколько номеров ты делаешь, а ты отвечаешь - один номер на семь минут. «Что, всю жизнь один?!» - переспрашивают. Ну, да всю жизнь работаю, и всю жизнь его репетирую! Потому что выучить новый трюк в эквилибре - нужно год или полтора, это долго. А потом еще нужно ввести его в работу, отработать, - сделать совершенно новый номер очень сложно. Поэтому люди всю свою карьеру, годами, работают над одним номером, оттачивая его и доводя до совершенства.
- Очень круто. Я бы так не смогла - люблю новые впечатления.
- Копаться в себе - разве не впечатление? Изучать и находить себя в полном объёме, разве нет? Одно дело поверхностно сделать номер, а другое дело - покопаться в себе, до таких нейронов дотронуться, от которых ты просто тонешь! Чем глубже ты уходишь в себя, чем глубже твой номер, тем интереснее становится. В какой-то момент он становится частью тебя. Потому что если ты будешь разбрасываться….
Есть огромное количество талантливых людей, которые могут делать много постановок, в балете, например. Десять спектаклей, как они выучивают это всё? Понятия не имею! В моём случае познавать себя - это великое ощущение. Такие мелочи в себе находишь!
- А когда не получается?
- В этом-то и прелесть что не получается! Получалось бы всё, было бы неинтересно. В этом и прикол, не всегда получается, а ты работаешь, работаешь, работаешь… Думаешь: «Сейчас брошу всё!» Потом - раз! - находишь, зацепился за это, и опять ищешь.
- Кайф от самого процесса?
- Да всё время улучшаешь, стараешься улучшить. Не всегда это идёт в лучшую сторону, бывает, заигрываешься. Но это работа над собой.
- Про ваш номер расскажите.
- Мой номер - эквилибр на тростях, всё действие вниз головой. Когда я исполняю акробатические трюки на руках с элементами гибкости, всё построено на балансе. Стою на руках, и во время моих действий играю роль, персонаж меняется в зависимости от сюжета. Скажем, в новом проекте JOEL я буду одним волком из стаи. Очень интересно, что из этого получится. Первое «уличное» iD шоу от Cirque Eloize в Сочи.
- То есть номер один и тот же, но в разных шоу движения остаются, образ меняется?
- Конечно, ты его меняешь под музыку, под образ. Просто не у всех есть такая возможность, многие люди работают один номер даже в одном костюме и с одной музыкой по 15−20 лет. Я знаю нескольких ребят, которые начали в 1998 году и до сегодняшнего дня не пропустили ни одного спектакля! Представьте - 475 шоу в году и ни одного пропущенного с одним и тем же номером.
- Не бывает страшно? Все же это не с кольцами и не с конем работать, куда больше разных снарядов и технических приспособлений.
- Здесь хотел бы сказать, что безопасности цирк уделяет колоссальное внимание, в этом вопросе никто и рядом не стоит! Чтобы артисту легко работалось, нужно, чтобы было ощущение безопасности. Когда у тебя есть тревога - выдержит этот тросик или не выдержит, поймают меня - не поймают, очень сложно работать, расти и быть здоровым морально. У нас ты об этом даже не думаешь, настолько доверяешь людям, которые всё это делают. С точки зрения технической части, это вообще даже не обсуждается. У нас работают какие-то ангелы-хранители, им только крылья надо. Тебя никогда не кинут на необдуманный трюк. Безопасность - это первостепенно.
«Десять дней на постановку уникального шоу».
- Вы сейчас работаете над новогодним проектом JOEL, который в первых числах января будет показан в Барвихе. Правда, что поставите всё шоу всего лишь за десять дней? Как такое возможно?
- Возможно, если к проекту прикладывают руки такие профессионалы. В этом проекте будут задействованы лучшие люди из мира сего. Возможность поработать с такими людьми перекрыла на данный момент все мои имеющиеся подписанные контракты. Это будет абсолютно уникальный проект, не имеющий аналогов и специально приготовленный для российских зрителей. Уверен, он не оставит равнодушным ни одного человека. Эскиз новогоднего шоу Цирка дю Солей.
Со многими артистами я работал, многих я знаю, перед многими преклоняюсь, перед дизайнерами, музыкантами - сумасшедший состав, уникальный, который редко собирается. Бывает: здесь слабинка, здесь слабинка, а тут - от и до… Фишка будет в уникальности талантов, в принципе, как и во всех шоу цирка.
- А сюжет?
- Конечно, и сюжет будет интересный. Но заранее рассказывать не буду, в процессе репетиций у нас может что-то измениться. По жанрам туда войдут самые зрелищные номера. Есть жанры, которые ты смотришь - «ну так, нормально», а есть такие, которые мозги взрывают, буквально ногтями в кресло вгрызаешься. Предупреждаю! (Смеётся). Будет очень много и опасных и «смотрибельных» номеров, таких, адреналиновых. Самые лучшие жанры. Костюмы нам на этот раз шьет Алена Ахмадуллина, берегись, Москва! Я уже видел эскизы, это просто уникальные вещи!
«Но моя жизнь - не цирк!».
- Сколько процентов занимает в вашей жизни цирк, есть ли что-то ещё кроме него?
- Я люблю говорить фразу: цирк - это моя жизнь, но моя жизнь - не цирк. Артистам, как и спортсменам всегда надо думать о самообразовании, о том, что мы будем делать по окончании карьеры. Важно понимать, рано или поздно карьере придёт конец, мы не те люди, которые будут работать до 70−80 лет. Поэтому важно образование в первую очередь, работа над получением знаний. А потом ты сможешь конвертировать свои знания, которые ты наработал в цирке или в спорте во что-то другое.
Например, без понимания бизнес-основ - кто ты? На сборах слаще морковки вообще ничего не ел, а в жизни происходит полно всего. Я счастливчик, говорю это в который раз. Мне эти слова тоже говорили, это не я их придумал. Я занялся собой, своей дальнейшей судьбой около пяти лет назад, и сейчас работаю над несколькими проектами, которые, рассчитываю, будут моим будущим. Эскиз новогоднего шоу Цирка дю Солей.
- Это бизнес?
- Это бизнес, но в первую очередь это помощь талантливым артистам с поиском работы. Это онлайн-проект, который трудоустраивает артистов. Пять лет назад мы начинали с артистов цирка, потому что на этом я лично собаку съел, а сейчас работаем и с музыкантами, и с танцорами, вплоть до физиотерапевтов; это полный спектр услуг в мире развлечений. Таким образом мы помогаем ребятам, которые не могут пробиться, у нас в базе уже порядка шести тысяч человек.
- Хорошая идея.
- Да, потому что, прочувствовав в одно время на себе, с какими сложностями сталкиваются артисты, чтобы найти работу, решил, что такой проект просто обязан быть. Мы сделали его международным.
- А как вы обычно отдыхаете?
- Стараюсь дома, потому что мы очень устаём от переездов, от постоянных гастролей. Я сейчас создаю свой угол, куда смогу приезжать и как мышка сидеть там, кайфовать от своих четырёх стен, никуда не выходить. Так что я лично никуда не покупаю билеты, никуда не лечу, уж чего-чего, а перелётов и новых мест мне хватает! Я в своей жизни проехал всё вдоль и поперёк, видел всё. И, конечно, для меня дом самое родное место, самое близкое, самое тёплое. Там, где есть мама, все свободное время надо проводить с родными и близкими, с мамой и сестрой в моём случае, с любимым человеком, с ребёнком. А океан или какой-нибудь индустриальный город: тут - кирпич, тут - вода, всё это видел. Эскиз новогоднего шоу Цирка дю Солей.
Я рано начал заниматься спортом, рано уехал. И, говоря о родителях, нельзя забывать, что надо отдавать то, что ты у них забрал. Мне кажется, что я совершил маленькое преступление, когда не дал своей матери насладиться в полной мере своим сыном. Слава богу, моя мама жива и здорова, мы с ней лучшие друзья, и теперь по максимуму я отдаю ей время. Долги надо отдавать.
- Есть какие-нибудь мечты?
- Мечты… Чтобы не было войны. Но мечта, мне кажется, - такое слово, которое ты не можешь получить.